Часть 1.

Тракт до Осхольдграда проходил по Халланскому плоскогорью между двух горных склонов, называемых "Драконьи Норы", и занимал около недели пешего пути, но иногда приходилось идти в обход склонов через заставу Градтирик, что у Черной Пропасти . огромный каньон, который образовался, как говаривали в народе, из-за Гнева Богов.
Драконьи Норы приходилось обходить, когда ущелье перекрывали из-за буйствующих там лихих людишек, или же когда из многочисленных пещер нет-нет, да и выберется какой-нибудь страх.
По тракту от портового города Селека, что находился между рукавов реки Талик на берегу Теплого моря, до Осхольдграда встречались пара городков и несколько мелких поселений, где всегда можно было найти постоялый двор или хотя бы таверну. Также было немало дозорных постов и застав . Смутные Времена. Местный люд занимался земледелием, пытаясь хоть как-то свести концы с концами. Бремя налогов местным вельможам и святошам с каждым сезоном становилось все более тягостным и непосильным, и народ стал потихоньку разбегаться.
Сам же тракт от Селека до Осхольдграда, проходивший через Драконьи Норы, назывался Каменистым. А пролегавший в обход, что через заставу Градтирик, и уходивший на запад в земли Телора, назывался Извилистым из-за многочисленных поворотов вдоль склонов и холмов.
В поселении, что на перепутье двух трактов . Каменистого и Извилистого, был лишь небольшой трактир. Поселение было не настолько большим и зажиточным, чтобы позволить себе постоялый двор, сказывалось соседство с перевалом.
Заканчивалась осень и подступала зима, и поэтому дожди не прекращались, а лишь немного утихали, и время от времени начинал идти мелкий снег. Дороги окончательно развезло и превратило в мешанину из грязи и камней. Двигаться по ним на лошадях было тяжело и тем более, на повозках, которые сразу же вязли напрочь и не сдвигались.
Непогода согнала в поселение большое количество разного люда, все постарались разместиться в трактире, заняв даже конюшню и сарай с сеном, оставив лошадей под небольшим навесом.
Трактир не отличался от других подобных заведений и не мог удивить чем-то особенным, но все же являлся местной и единственной достопримечательностью, Церковь Истинной Веры не в счет.
Русберг сидел в дальнем темном углу и расположился так, чтобы видеть всех, кто был внутри. На столе у него был зажаренный кусок мяса и здоровая деревянная кружка с местным пойлом, которую местные завсегдатаи упорно называли элем, хотя ничего общего с ним оно не имело.
Возле большого окна сидело четверо караульщиков с заставы, перекрывающей ущелье. Они выпивали и вели себя, как ведут все вояки из числа .доблестных гвардейцев. местных лордов и баронов, имевших наглость именовать тот сброд, что собирали к себе в служение, на манер королевских когорт, заслуживших свои звучные имена на поле брани в далеких походах и при защите своих земель от нашествий полчищ из-за моря.
В данном случае их любимым занятием было приставание к местным женщинам, не так уж сильно и привлекательным. Солдатам было безразлично на пришлых, и они не обращали внимания на сидевшего в дальнем углу наемника с Холодных Земель. Русберг отнес данный факт к тому, что слишком много наемников стекается в Халлан на зов их короля Титгольфа . недавно он именовал себя императором, но Церковь пока не дала согласие, а ее слово стало решающим за последнюю сотню лет.
Русберг время от времени улавливал отрывистые реплики об этом. Это заставило обратить его внимание на двоих в противоположном углу . Ассасины! Вдвоем?! Обычно эти наемные убийцы ходили по одному, и тот факт, что эти были вдвоем, должен был насторожить любого, распознавшего их. Но видимо, Русберг был первым.
Помимо ассасинов и солдат здесь были ростовщик, жирный купец, вцепившийся в свинью, нисколько не уступающую ему по размерам; двое его охранников, бард, изрядно уже подпитый и другой разный люд, не стоящий того, чтобы на нем заостряли внимание.
Трактирщик, пухлый, как и его свиньи, стоял за стойкой и, бранившись с мясником, обильно одаривал то и дело пробегавшего мальчишку оплеухами.
Бабы трактирщика разносили кувшины с пойлом и миски с едой, искусно маневрируя между столами. Подпившие клиенты пытались ухватить пробежавшую мимо бабенку. Счастливчики тут же получали сильную оплеуху или пощечину тяжелой бабьей рукой и падали на пол со скамейки, вызывая дружный смех у окружающих.
Русберг взглянул на окно . за ним не на шутку разбушевалось ненастье, и дождь сменился снегом. Наступила пора разматывать меха, обычное одеяние жителей Холодных Земель.
Ассасины никак не проявляли своего интереса к окружающим, значит, никто из присутствующих не интересовал их, или же они настолько искусно это скрывали, что даже он . опытный следопыт, не улавливал ту незаметную ниточку между охотником и жертвой. Вкрадывалась мысль, что ассасины кого-то поджидают, но опираться на нее не стоило. Убеждение зачастую обманчиво. При них был стандартный набор оружия, два кошеля с монетами у каждого и. какой-то пергамент, перевязанный веревочкой с печатью одного из вельмож Халлана.
Входная дверь заскрипела, и из уличной темноты в трактир вошел человек в дорожном плаще, потрепанном долгими многочисленными дорогами. Трактирщик в мгновение ока оказался возле него и с услужливым выражением спросил, выражением спросил, что тот желает. Человек попросил горячего.
- Сюда, сюда, - трактирщик, указывая направление, проводил его к столу рядом со столом Русберга. Гость сел за стол, но почему-то не стал снимать капюшон.
На него обратили внимание Русберг и ассасины, едва заметно взглянув краем зрения, при этом делая вид, что продолжают свой незамысловатый разговор.
Что-то в нем было не так. Этот плащ говорил, что его хозяин был в ветреных землях, что на западе от Селека в неделе по Обходному тракту, но при нем не было оружия, лишь только подвязная сумка на поясе. Маг? Может быть, но где тогда посох . необходимый атрибут магов и колдунов. Русберг, как и многие, недолюбливал магов, о них ходили разные слухи, но на деле он ни одного не видел. Говаривали, что они вообще простые шарлатаны. Но все же их опасались, т.к. почти все они состояли либо на службе одного из правителей, либо были Служителями истинной Веры, либо состояли в одном из Орденов, которые имели достаточную силу, чтобы внушать страх в своих противников и при желании начать войну с любым из местных правителей.
Русберг был из тех, кто признавал честный поединок стали, маги были чужды его пониманию . это объяснялось из-за их отстранения от обычных людей. Маги не общались ни с кем, кто был ниже уровня барона. Это была отдельная каста, имевшая свой Свод Законов и жившая в закрытых замках, расположенных в больших городах. Где-то была их школа, но обычные смертные не смогли бы даже при всем желании попасть в нее, даже если б наткнулись на ворота.
На наемника гость не был похож, знаков принадлежности к какому-либо ордену видно не было, на Служителя он даже отдаленно не смахивал.
Наемников принимали везде, т.к. участились междоусобицы, да и скоро весна, а потом лето, и тогда с запада и юга поплывут флотилии с искателями легкой наживы, и с каждым годом армия их все больше и больше.
Тем временем, человек в плаще как бы выжидал от кого-то действий, так он просидел некоторое время, после чего улыбнулся . ассасины прищурились и уже не скрывали своего интереса. Он сжал и разжал кулаки в кожаных перчатках . кожа издала характерный скрип, снял перчатку с правой руки . на пальце было гладкое кольцо с

Прошло около часа после резни. Тела убрали, полы затерли, столы расставили на прежние места. Трактирщик послал за Головой, и те вдвоем решили, что надо сообщить о произошедшем на заставу. Само собой, трактирщик забыл упомянуть о монетах. Русберг посидел еще некоторое время, окончательно расплатился с хозяином и снарядился в

За стенами укрепления спрятались пара десятков обозников с остатками от своего обоза и солдаты, что несли службу здесь в ущелье.
Солдаты с вышек покидали их, когда обозники проходили, заранее поджигая тревожные огни, тем самым, подняв укрепление .в копье., выражение вояк. Страх гнал их с вечера и пригнал к стенам к полуночи, где обозников уже ждали. Страх не приближался к стенам, не подставляясь под стальные болты тяжелых дальнобойных арбалетов. Он лишь только швырял валуны по укреплению, проломив стены в нескольких местах и снеся одну из вышек. Потери среди оборонявшихся были малы: у солдат . двое раненых, у обозников . потерянные телеги со всем, что было на них и несколько лошадей, которые разбежались в слепом ужасе. Люди были перепуганы, кто-то или что-то внушило им такой ужас, что те до сих пор шарахались от малейшего треска и прятались, кто куда умудрялся залезть. Картина была печальной.
Русберг прохаживался мимо строений и телег, вслушиваясь в полубезумные речи переживших эту ночь, даже солдаты, стоявшие ночью на стенах, сейчас орали и рыдали, как испуганные дети.
Русберг подошел к копне сена, лежащей под навесом, завалился и заснул. Он очень сильно вымотался, ему нужно немного отдохнуть.
Он проснулся, когда солнце уже было в зените. Народ понемногу отошел от ночи и собирался в дорогу. Было даже послано два отряда на поиски Страха, но те пришли ни с чем - побоялись идти в пещеры.
Собравшись и не заводя ни с кем, Русберг поехал дальше. Он спокойно выехал из укрепления на дорогу.
Ударил первый мороз, дорога обмерзла, и двигаться по ней стало легче. Дождя уже не было, лишь небольшой снежок посыпал, пряча под собой островки земли. Вновь встретились смотровые вышки с дозорными, навстречу двигались повозки, навстречу двинулся разный люд. Русберг вглядывался в их неприветливые, отчужденные взгляды, он возвращался в равнину, где недолюбливали народ с Холодных Земель, если мягко выразиться. Оно и понятно, нет-нет, да и нападут небольшие отряды с Холодных Земель на одну, две деревни, а то и на небольшой городок. Грешили этим больше других северосы и нордиры. А вот и один из непременных атрибутов всех трактов, не исключая и этого - виселица, на которой болтались два тела, давно уже висели. Воры или из местных лихих.
Наконец показалась застава, перекрывающая ущелье с полуденной стороны - точь-в-точь, что и с западной. Ущелье заканчивалось, далее была Халланская равнина, вдалеке можно было увидеть шпили высоких башен Осхольдграда. У заставы стоял отряд из копейщиков и арбалетчиков, всего около трех десятков. Сотник во главе отряда был на лошади, вояка уже в годах выстраивал отряд в строгий строй, используя для этого отборные словечки. Завидев наемника, сотник скомандовал одному из отряда, и тот побежал на встречу, руками жестикулируя, мол, едь сюда. Русберг не торопясь, подъехал, выказывая свое почтение, но при этом выражая вольность и своенравие наемника.
Сотник подъехал и сразу же начал показывать, что он тут главный. Последовали обычные вопросы, которые Русберг не раз слышал от кордонных, не блещущих особым красноречием и ораторством. Впрочем, все они были из простого люда, откуда же им этому набраться. Расспросы, расспросы, расспросы. после Русберг уже мог свободно

Часть 2.

Война! Нет слова приятнее для наемника. Это смысл жизни родившегося при звоне металла. Каждый из этого жестокого племени мечтает умереть на поле брани, а не немощным стариком в своей постели. Наемнику все равно: почему он воюет и за кого. Главное, что он может заниматься своим ремеслом и получать за это соизмеримую плату.
Русберг радовался как мальчишка, получивший от отца в подарок деревянный меч. Сейчас, в этот момент он позабыл обо всем, что произошло накануне. Все его мысли в миг улетучились. Сейчас его заполняло только одно кроваво-алое слово, несущее одним радость, другим горе . ВОЙНА!
Наемники собирались в настоящие Вольные Легионы, лишенные каких-либо амбиций и не принявшие ни одной присяги, способные встать под любые знамена, разве что под Знамена Смерти не встанут, хотя.. Сила этой армии страшна, она просто безумна и хаотична, тем самым несокрушима, потому что, если кто-то дрогнет и отступит, если кто-то дрогнет и отступит, его сметут свои же.
Оставался неясным только один вопрос, с кем эта армия собиралась воевать?
Русберг подъехал к вербовщикам, слез с лошади и подошел к ближайшему походному столу. За столом сидел седовласый тысячник из Берсеркеров Халлана . отборный легион; на его накидке, под которой была тонко-сплетенная кольчуга, красовался герб легиона . красный меч, пронзающий черного дракона. Тысячник оценивающе взглянул своим опытным в этих делах взглядом. Ему не требовалось расспрашивать впервые увиденного воина, на то он и тысячник.
- Какое твое имя, северос? . лишь только это промолвил он своим тяжелым басом.
- Русберг.
- Пойдешь в сотню Кригора, он из ваших, тебе туда, - рука тысячника махнула в направлении,- Лошадь оставь, вот компенсация, - казначей, сидевший рядом, бросил пять монет.
Русберг снял свои вещи с лошади, и ее тут же увели.
Он шел мимо телег и палаток, где расположились такие же, как он наемники. Рядом сидели зверобои Холодных Степей и вольные Черных Долин . Враги Крови. Огромный детина из западных земель разрубал своим здоровенным топором бревно толщиной с теленка одним ударом на потеху окружающим. Народ отдыхал, как мог и умел.
Искать палатку сотника Кригора долго не пришлось, вокруг разместились около шести десятков наемников, в основном из Холодных Земель. Что сказать, настоящая шайка головорезов, но это и понятно, герои и рыцари только в сказках. А тут сидели настоящие мастера своего ремесла, ну или хотя бы выжившие в паре сражений, нападений и грабежей поселений, разница невелика. Но среди этого сброда нашлись и свои: Халон, самый старший и сильный, Григор, в меткости уступавший только стрелкам из Дождливых Лесов, и Арен . три брата, друзья детства.
Завидев Русберга, они набросились с дружескими объятиями, Арен сильно обнял, а после заехал всем своим кулаком в подбородок Русбергу, тот пошатнулся от удара, но устоял. Мужчины ссорятся только из-за золота и женщин. В данном случае был второй вариант. Русберг потер подбородок, удар был знатный, после Арен снова обнял друга.
У северосов был обычай забывать прежние обиды после того, как обиженный ударит обидчика. После этого они мирятся и выпивают вместе весь вечер.
Тем более, какие могли быть долгие обиды у таких друзей, даже больше, все они могли называться Братьями Крови. На то было очень много обстоятельств, сплотивших четверых нерушимыми цепями братства, которые не разрушит ничто в этом мире, даже Воля Богов Горы Гроз, которым поклонялись северосы.
Друзья выпивали и расспрашивали друг друга обо всем, что могло интересовать друзей, они не виделись семь лет с тех пор, как дороги на время развели их. Но все же, сперва надо было поприветствовать сотника, после. можно было и отпраздновать встречу с друзьями.
В своей палатке сотник лежал на лежаке и вкушал яства, хотя данный оборот использован для предания красочности, потому как северосы не отличались изящными манерами. Завидев вошедшего, Кригор вскочил, расплываясь в масляной улыбке.
- А! Русберг, проходи! Ты еще жив, собака блохастая! . любая ругань из уст этого сотника воспринималась, как комплимент, по-другому он не умел изъясняться, - Зачем пожаловал? Повоевать решил, гнойник на моей заднице!
- Как жизнь? Давно тут?
- Да жизнь, как у солитера в кишках. Вот на службе у этого кобеля блудливого сейчас, плати . нажраться в свинью хватает! . он громко рассмеялся, отбирая свою бороду от пивной пены.
- Ну как? Возьмешь к себе?
- А как же не взять! Такие волки шкирдявые мне всегда сгодятся! Тем более, что я знавал твою матушку и не раз знавал! . он вновь рассмеялся, пустив одну из своих сальных шуток, к тому же от части она все же была правдой.
Северосы хоть и связывали себя брачными узами, но все же мужья редко были дома, а бабы просто сидеть и ждать не собирались. Так что, таких жестких обязательств и преследований за их нарушение, как, например, в Халлане не было. В Халлане за измену сажали на кол и вздергивали на виселице, ну а если попались Служителям . костер.
- Будешь в моей сотни под началом, дам тебе десяток парней наших, проверенных, а то сам видел, сколько испражнений сюда понаплыло, не продохнуть, а за ними еще и мухи!!! Ну давай размещайся, а вечером ко мне, отпразднуем, тут ко мне бабенки местные должны подойти, так что найдем чем заняться!
К вечеру собравшаяся армия достигала численности двадцати легионов, из которых пять легионов составляли наемники. Вся эта масса дружно принялась опустошать бочонки с вином и пивом, очищать телеги с провиантом. С приходом темноты лагерь осветился сотнями огней, воинство веселилось и не собиралось останавливаться, лагерь ожил своей настоящей жизнью. В ночи раздавались пьяные крики, смех, ругань, женские голоса.

Соленый воздух, морские волны, попутный ветер, ласковое солнце, чайки, игривые рыбы, плескавшиеся перед несущимися килями кораблей, бескрайние водные просторы. Флотилия, занявшая казалось все водное пространство вокруг и не было ей конца, плыла строго на Полночь, постоянно с момента, как последние корабли вышли из бухты, дул попутный ветер. Погода держалась солнечная, и за неделю плавания ни одного облачка не показалось на горизонте. Баржи, перевозившие войска и все необходимое для войны и осады в частности, походили на огромных левиафанов, неторопливо перебиравших плавниками. Всем уже было ясно, что предстоит осада, на нескольких баржах, не имевших мачт с парусами и буксируемых на толстых канатах многопарусными фрегатами, установили катапульты. Иногда ветер стихал, и тогда борта кораблей ощетинивались сотнями корабельных весел. Говаривали, что на имперских Карагонах . быстроходные фрегаты Халлана, находились маги, которые и наколдовывали ветер.
По истечении десятых суток на горизонте показались вершины гор. Об этом сразу же оповестил огромный горн на головном фрегате. Ветер сразу же усилился, и корабли понеслись вперед. Флотилия стремительно приближалась к берегам острова, через некоторое время уже было понятно, что это был остров. У побережья не было ни единого корабля, да и поселения не виднелись, лишь только деревья и горы, уходившие в глубь острова. Хотя нет, небольшие стены и башни защитного форта скрывались в густом зеленом щите.
Взлетели первые камни со стороны острова и обрушились на надвигавшуюся флотилию, несколько тяжелых барж и фрегатов стремительно пошли на дно. С барж ответили, горшки со Слюной Дракона . черное масло, добываемое в Черных Долинах, способно прожигать камень; обрисовали черными полосами едкого дыма и обрушились на побережье. Десятки пожаров вмиг охватили весь берег, превращая все в пепел, там было настоящее полымя. Камни с берега летели все реже и реже и вскоре последняя катапульта пропала под неистовым потоком всепожирающего пламени. Над островом поднялась огромная черная стена дыма и пепла, закрывающая собой солнце, вокруг все померкло.
Флотилия подходила к берегу, пламя постепенно оседало, оставляя после себя выжженные пустыри, усеянные пеплом. Боевые фрегаты и баржи с катапультами оставались в отдалении от берега, с первых подступивших к берегу барж началась высадка. Сопротивление на берегу не оказывалось, либо все погибли в пламени, либо отошли в глубь острова. Не дожидаясь высадки остальных, первые построившиеся остальных, первые построившиеся когорты начали продвигаться вглубь.
Под кронами огромных деревьев оказалась широка дорога, вымощенная камнем. Высадка на очищенном пламенем берегу шла полным ходом: корабли и баржи состыковались бортами, и войска высаживались, перебираясь с одной палубы на другую.
Император отдал приказ отправить вперед тысячу наемников, и тысяча Галена-молота, которая высадилась в начале, выдвинулась.
Дорога вела в самую глубь, тысяча шла с предельной осторожностью, ожидая внезапной атаки. Вскоре они наткнулись на завал из деревьев, перекрывавший дорогу. Гален скомандовал обход, и огромная масса, похожая на стаю муравьев, набросилась на и в миг разобрала его. Вот оно!
За завалом стояли три существа ростом в два взрослых мужчины, сами они были похожи на медведей, но все были в чешуйчатой броне, щупальца в огромном количестве заменяли им лапы, мох и растения покрывали все тело. Трое выпрямились во весь рост, грозно издали утробное урчание . зловонное дыхание ощутили все до единого. Бывалые наемники оторопели, они никогда не сталкивались с подобными воплощениями чьего-то сумасшедшего ума.
Существа двинулись вперед с явным стремлением напасть. Они переваливались неуклюже, походя на сонных тюлений. Войско готовилось, ободряя себя криками и руганью, полетели стрелы и болты, но те отскакивали от брони, дротики и копья не принесли также желаемого результата. Первые смельчаки набросились с мечами и топорами, существа с молниеносной реакцией откинули их, пропустившие стремительные щупальца поплатились тем, что упали без признаков жизни. Сущая мясорубка разыгралась возле существ, но гибли люди, никому не удавалось хотя бы задеть. Щупальца разрывали, резали и ломали стальные латы, кольчуги и вообще все, что оказывалось у них на пути. Три кровавых вихря двинулись в разные стороны, не способные воспринять движение щупалец, воины гибли. Через некоторое время на напитанной кровью земле лежали тела нескольких десятков, уже сотня. Если так будет продолжаться, то через мгновения от тысячи Галена останется только воспоминание.
Вдруг мощный взрыв остановил один из вихрей, за ним молния ударила прямо в середину, где стояло одно из существ, огненный шар размером с бочонок вина довершил атаку, после которой существо упало на землю, войско набросилось на тело, протыкая его для верности. Так Русберг и не только он впервые увидели магию в действии . пять магов в окружении копейщиков и арбалетчиков Халлана стояли позади наемников и колдовали очередное заклинание. Два существа, казалось поняв об угрозе, двинулись прямиком к ним. Земля под одним содрогнулась, огромные глыбы сдавили существо, и то издало сверлящий до костей визг, на который способны лишь малые дети. На третье обрушился огненный дождь.
На земле лежало больше трех сотен наемников и три тела некогда бывших уродливыми существами. Войско приходило в себя, к этому времени подтянулись основные силы с осадными орудиями, как оказалось магов было около двадцати. Передовые отряды из наемников двинулись дальше, пробивая дорогу, которая подступала к горам.
На отвесной горе стоял огромный замок, не похожий ни на один из тех, что строились на землях Халлана, теперь уже не было отдельных королевств, была только Империя Халлан. К замку не вела ни одна тропа, он стоял на отвесной скале, не имевшей ни единого выступа, и попасть в него казалось можно было только по воздуху. Башни замка, стены были сделаны из коричневого камня, в стенах узкими прорезями виднелись сотни бойниц. И не малейшего движения, как будто замок был пуст.
Армия заполнила долину под замком, десятки катапульт нацелили на замок, подкатили осадные башни, нападавшие подготовились на славу, видимо, сперва разведав остров. Боевые горны завыли своим протяжным гулом, сигнализируя начало штурма. Сотни стрел и десятки огненных шаров взвыли, пронзая воздух и стремясь к своей цели. За ними летели следующие бесчисленной смертоносной стаей. Армия двинулась массой на штурм, башни сдвинулись к стенам, длинные составные лестницы потянулись к неприступным стенам. Вольная армия полезла на стены, сопротивление не оказывалось. до поры.
Внезапно, подлетавшие стрелы начали сгорать в воздухе и пеплом осыпаться на головы штурмовавших, горящие кувшины со Слюной Дракона разбивались о невидимую преграду, и пламя беспомощно стекало прямо на лестницы и башни. Крики ужаса и боли раздались под стенами замка. Маги предприняли попытку атаки, но незамедлительно последовал ответ: Призрачный Титан поднялся из-за стен, в его руке был огромный сотканный из мрака меч. Молнии он рассеивал с легкостью, огненные шары игнорировал, но когда поднял меч, сотни воинов упали в приступах . он отрывал, именно отрывал души от плоти. Маги кто умер сразу, кто обезумев, начал уничтожать рядом стоявших, кто посильнее, пытались сдержать или отвести атаку. Титан остановился и растворился в воздухе.
Остатки тысячи, в которой был Русберг, пошли на штурм. За ними последовали и другие вольные сотни. В этой мешанине они не видели, да и не могли видеть всего. Тем более Призрачного Титана . не каждый маг был способен на это. Они только видели, что огонь, который должен был поджечь крепость, почему-то не долетел. Но это для них были мелочи, вот первые ворвались на стены, за ними другие, еще.
Внутри замок состоял из многочисленных переходов между каменными зданиями между каменными зданиями невзрачной формы. Строившие его не стремились достигнуть неповторимой красоты. Площадка на стене была достаточно большой, чтобы разместить такую же армию, что сейчас осаждала замок, но пока никого не было видно. На стены забралось порядка трех сотен, и столько же было на подходе. Что творилось внизу, понять нельзя было, видно лишь, что часть войск развернулась к лесу и выстраивала строгие порядки, в центре была огромная воронка от мощного взрыва, но быль ли он? Понять сейчас что-то нельзя, в такие минуты наемники всегда подчинялись инстинктам, которые их частенько вытаскивали. Разбившись на группы, наемники бросились в проходы и

Темнота. Кругом одна темнота. И ничего больше.
Как будто ужасающая пустота поглотила все сущее. Где Великие Поля Битв, на которых доблестные воины после смерти могут продолжить сражаться за Богов? Где город Богов, что на вершине Горы Гроз? Где?! ...

Вновь мне пришлось согласиться на встречу, они вынудили меня. Их коварный ход перетасовал все карты. Что ж, посмотрим, к чему на этот раз приведет наша беседа.
И вновь Башня Сил, в этот раз я не стал создавать какое-то пафосное помещение с убранствами . два мощных кресла, одно сделано из дерева в церковном стили, другое . мое, было из костей. Я решил немного позлорадствовать, более не было ничего, темнота вокруг поглощала все, даже Вековечное Пламя я спрятал от глаз своего врага. Можно сказать, от вредности.
Напротив меня сидел Руфус . фанатик, по-другому я не могу его охарактеризовать. Почему он, .верный слуга своего хозяина., он ни раз вел свой Легион Света на .армии грешников. и испепелял города и миры, .погрязшие во греху и распутстве., почему он?
Его передергивало, но он продолжал показывать спокойствие и хладнокровие. Он был в своих Доспехах Света . пафосное название, данное помешанными на так называемом Добре, обычные магические доспехи, пропитанные первозданной энергией. Шутки ради я тогда мог величать свои Доспехами Тьмы, имеющими противоположность данным.
Даже как-то сумбурно получается, все в нашем противоборстве уравновешено, получается, что смысла нет использовать какие-либо артефакты или же мощные заклинания, все равно, в конце концов, на поле битвы выйдет противовес. И все из-за этих Высших Законов, будь они трижды.
- Что ж, многоуважаемый, - эта его церемониальность дворянина, выказывающая почтение при видимой ненависти, била сильнее меча, - Что ж, позволю себе повториться. Как видите, мы все же смогли вынудить вас пойти с нами на переговоры. Я вправе сказать, что это нам не легко далось, в чем мое почтение к вам, как врагу. Если данное выражение вас не заденет и не сорвет нашу беседу.
- Нисколько, меня бы оскорбило, если б вы назвали меня другом, - металлический голос и ничего более.
- Вы, конечно же, знаете, что мы потеряли таки один из своих миров, прискорбно, Новые становятся все сильнее и сильнее, теперь мы уже не в состоянии их сдерживать на своих позициях. Нам остается только объединиться, мы уже не просим о прежней цене, потому как, если вы меня понимаете, не то наше с вами положение, чтобы вести торги. Сначала Они нас, после Им ничего не будет стоить, как бы так мягко выразиться, отстранить и вас.
- Я понимаю, что вы предлагаете, - я прикинулся дипломатом.
- Рад, что вы идете нам на встречу, - Руфус миловидно улыбнулся, - Мы предлагаем выступить в некоторых мирах вместе, они как раз все нейтральные для вас и нас, так как не интересовали нас до этого момента, но сейчас все находятся на периферии с Новыми, - он протянул список.
Да, все миры были мертвы еще до нас, мертвые миры и ничего более, как-то я пробовал возродить их, неудача была везде, что-то постоянно мешало. Как будто миры эти должны были быть пустыми, почему так, я не мог постичь эту тайну.
- Но ведь они мертвы и пустынны, даже если мы что-то там создадим, то. я пробовал.
- Мы знаем, как их возродить, - он улыбнулся, и эта улыбка испугала меня, я по-настоящему испугался, мне на мгновение показалось, что сейчас на меня смотрел не Руфус, а. я не знал, кто, - Мы нашли способ, вы согласны?

Я вошел в зал, карта изменилась, сильно, как оказалось. Я слишком долго отсутствовал. Несколько граничных миров просто исчезли, один мир, ранее принадлежавший моим врагам, окрасился в снежно-белый цвет. Мой мир сверкал кроваво-алым . там шла сейчас война.
В зал вошел Григор, он только что вернулся из этого мира. Ему пришлось вмешаться, иначе мы бы потеряли его, но плата, все же, за это оказалась высока . граничный мир. И это за то, что Григор выступил с десятью своими воинами на защиту Храма. Непомерная плата! Но потерять этот мир означало потерять.
- Мы отбили, правда.
- Он погиб, - отрезал я, мы говорили о спящем воине., интересное выражение, точнее, оборот, которое прячет под собой целый айсберг.
- Да, - мне пришлось остановить его и еще нескольких смельчаков, они подошли слишком близко к кристаллу храма, продержался он храма, продержался он подольше, чем остальные, - на его лице появилась ухмылка.
- Что ж, это его шестой круг,- времени осталось мало.

Часть 1.

Крик новорожденного наконец-то донесся из соседней комнатки, наспех приспособленной под роды. Судя по крику, родился крепыш - уж больно сильно он кричал на весь дом кузнеца. Бабы носились туда и обратно, нося чистые тряпки и воду. Отец сидел в соседней комнате, ожидая того момента, когда ему покажут первенца. И вот отцу вынесли малыша, крепкий мальчик, весь в отца, заулыбался, увидев его. В дом вошла колдунья-повитуха Селерия, она принимала роды у всех деревенских баб, но в этот раз когда за ней послали, ее не оказалось дома. И вот она пришла, как только смогла, Селерия обладала даром, с помощью которого могла видеть, кем станет человек. И вот она пришла, чтобы сказать, кем станет новорожденный сын кузнеца.
Кузнец с младенцем в руках обернулся к повитухе, и как только она увидела новорожденного, то отшатнулась, закрыв руками лицо, как будто увидела что-то, пугающее ее естество. Про себя она забормотала какие-то слова, руки машинально вырисовывали какие-то знаки в воздухе, но после того, как она увидела, что пугает присутствующих, остановилась. Взглянув снова, она сказала, что новорожденный станет великим воином, она отчасти сказала правду. После Селерия поспешно удалилась.

Избенка повитухи Селерии стояла на небольшой поляне, к которой вела тропинка от выпасного луга, повсюду внутри и снаружи были развешаны травы, на полках стояли сосуды. Старуха вбежала в избу, как будто за ней гналась свора диких собак. Она схватила пару сосудов и трав с полок, бросила в котел, стоявший на огне, и начала мешать варево, произнося слова на древнем языке. Варево забурлило, повитуха мешала еще немного, после чего набрала в сосуд и выбежала на поляну. На поляне стоял камень пепельно-черного цвета, она произнесла очень громко "HIAQ TOAU EQTIOUA HEXT. Небо затянулось грозовыми тучами, и резкий ветер оборвал мертвые листья с веток деревьев, повитуха бросила сосуд в камень, который разбился об него. Жидкость растеклась по камню, и на нем вспыхнули зеленым пламенем знаки, принадлежавшие древнему языку, на котором говорили и писали когда-то племена, населявшие земли.
Ее услышали, ветер стих, "просившая ответа" получила его .
Повитуха очнулась на снегу, вокруг царила тишина, она встала, отряхнулась и пошла в избу.

Деревня Луговка, как ее называли деревенские жители, отгородилась от остального мира непроходимым Лесным Пределом с запада и длинной горной цепью с юга. Двадцать дворов разместились у берега одноименной речки, по другую сторону которой раскинулись поле и луг, на котором пасли скотину. Деревня не бедствовала, дома были добротные, в каждом дворе имелась своя скотина и птица. Взыматели, обиравшие народ в Центральных Землях, здесь не появлялись. Да и Трон Халлана с Церковью в этих землях не имели такой власти, как в центральных. Редко кто забредал сюда, деревня находилась, как говорится на отшибе, притом приличном. Время от времени сюда мог зайти заплутавший охотник, или же лесной зверь выходил из лесу, деревенские старожилы рассказывали о временах, когда деревня была хутором, обнесенным частоколом, и из лесу частенько нападали нелюди. Но все их рассказы похожи были больше на сказки для ребятни.
В деревне имелась и своя Церковь Истинной Веры, хотя, называть ее так будет преувеличением, небольшая бревенчатая церквушка стояла на окраине деревни, за ней раскинулся деревенский погост. В церквушке нес службу Отец Якон, родившийся когда-то здесь. Люди жили здесь верующие, все поголовно исправно посещали службы и усердно молились "Всевышнему", даровавшему им это спокойное место. Но все же, не смотря на веру, всю деревню пользовала повитуха, Отец Якон не сторонился этого и не требовал покаяния от людей, ведь он сам нет-нет, да и обратится за помощью к старухе. На том и жили.

Война, развернувшаяся на всех западных землях Халлана, до этих мест не докатилась, гремя за горной цепью. Орды из-за морей нахлынули разом, вдобавок распоясались некоторые из соседей. Народ начал роптать, повсеместно вспыхивали костры восстаний, в ответ зажигались костры Церкви, на которых горели ересиархи, колдуны и ведьмы, бунтовщики раскачивались на виселицах, украсивших все дороги и площади в Империи. Церковь усиливала свое влияние, хотя и несла большие потери. Главным аргументом Церковь выдвинула утверждение, достойное лучших ораторов. На каждом углу приспешники твердили, что в самый крайний момент "Верные сыны Всевышнего принесли себя в жертву и молитвами своими обратили внимание Господа на Чад Своих верных. И Отец наш Всевышний ниспослал им Спасение и разгромил войско порождений Тьмы и Врага Всевышнего". Как именно были спасены, не говорилось, народу оставалось лишь шептать, но и это было опасно - везде были ищейки и доносчики.

Наступило лето, за пять лет мало что изменилось в Луговке. Мерная деревенская жизнь проходила в спокойствии, урожаи каждый год были большими, лесные звери, казалось, забыли дорогу в деревню. Скоро должен приехать Реборг за бревнами из Старого Ельника - городок в двух днях пути, он задерживался на ночь и вечером рассказывал о происходящем в большом мире. Он не был хорошим рассказчиком в силу своей малограмотности, но все же, деревенские знали о происходящем только от него. Сами же они не осмеливались уйти далеко от деревни, большой мир их даже пугал, ведь все они привыкли жить в самоизоляции от чуждого для них мира.
Севлант, как и прежде, был в своей кузнице. Откуда по всей деревни разносился звон от ударов кузнечного молота. Внутрь вбежал Салент с удочкой в руках, мальчонка рос смышленым и самостоятельным.
- Отец, позволь мне порыбачить.
- Ну что ж я могу сказать, - любящий отец не мог отказать своему сыну ни в чем, - Конечно же иди, - Севлант поцеловал отцовски своего сына, и тот в миг умчался прочь.
Мальчонка примчался на речку, размотал немудреную снасть и закинул в воду. Рыба водилась в этих местах в достатке. Народ не злоупотреблял сетями и давал ей спокойно отнереститься. Поклевка началась почти сразу. Как и любой мальчишка, Салент сразу же увлекся ловлей.
Так проходил еще один теплый день, дети не были обременены заботами повседневной жизни, они были беззаботны, и это их дар, который они утрачивают, взрослея. Вечером Салент вернулся домой со своим уловом, где мама приготовила ужин, и отец пришел после обыденного дня в кузнеце. Родители любили своего сына, иногда даже баловали, но все же отец Салента был строг, и когда тот набедокурит, то по долгу прятался от отца, иначе тот отлупит розгами как следует.
- Отец, смотри, сколько я наловил!
- Молодец! Как это у тебя получилось? Я никогда столько не ловил! - конечно же, он ловил и больше, но ни один отец не скажет это своему сыну, ведь для него нет ничего радостнее видеть своего ребенка счастливым.
- Мама, гляди!
- Молодец, Салент, подойди, я тебя поцелую, - поцелуй матери, лучшая награда.

На утро погода немного подпортилась, все небо заволокло облаками, должен пойти дождь. Мужики и бабы не вышли на покос. Поле, усеянное пшеницей и рожью, шумело от порывов ветра, наливающиеся колосья дружно шелестели, покачиваясь на ветру.
- Матушка, можно я пойду к бабушке Селерии?
- Ступай, сынок, только к обеду явись.
- Ладно, - Салент побежал прочь из избы, и только замелькали пятки по дорожке.
Мальчуган молнией пронесся по лугу, пугая пасущихся там коров и овец. Лесная тропинка вывела на поляну. Бабушка Селерия сидела на лавке перед ее избенкой и перебирала собранные накануне травы.
- Бабушка, бабушка, я пришел. А что это ты делаешь?
- А, внучек, траву от хвороб разных смотрю. Хочешь, и тебя научу.
- Хочу, бабушка.
- Ну тогда садись рядом и внимательно смотри. Трава она ото всего помогает, все хворобы вылечивает, силы дает, старость прогоняет.
- Бабушка, ты колдунья?
- Немного, - она улыбнулась, гладя названного внучка по его русым волосам, - Немного.
- И волшебство можешь показать? - юные глаза вспыхнули.
- Нет, внучок, я только по травам и зельям, знахарю дескать. А магии я не обучена, да и не мое это, вот ты, - она осеклась и прикусила себе губу, чтобы не сказать чего лишнего.
- Что бабушка, я могу?
- Можно и так сказать, только никому не говори, ты понимаешь?
- Да, бабушка, - Салент был умен не по годам, и ему не надо было объяснять, как это делалось обычному ребенку, у которого в один момент появлялось "почему", - Никому.
- Вот и славно, давай, я тебе кое-что еще покажу.

Мальчик лет восьми собирал травы на лугу среди пасущихся коров, за спиной его висел короб. Он ходил по лугу и время от времени нагибался, чтобы бережно оторвать или вытащить с корнем растение. Так Салент мог ходить часами, не обращая внимание на стремительно бегущее время. Салент проводил все свое время то на лугу, то в лесу, он знал все тропы лучше любого охотника в деревне. У него было даже свое потайное место, о котором знал только он, и никто никогда не нашел бы его там.
- Салент, сынок, пора обедать!
- Бегу, Матушка! - босоногий прыткий мальчонка помчался по лугу, пугая овец, он бежал, словно ветер нес его над землей.
- Опять ты пропадаешь где-то, - когда Салент подбежал, произнесла матушка, протянув ему кувшин с водой умыться.
- Матушка, бабушка Селерия просила меня собрать трав, ей последнее время хворобится, вот я ей и помогаю.
- Какой ты у меня заботливый, сынок, я нарадоваться не могу, и взрослеешь ты не по годам быстро, - любящий материнский голос лучше любой похвалы от людей.
Обеденный стол не отличался пышностью и изобилием блюд, картофель и рыбный суп. Мать присела рядом с обедавшем сыном и любовалась на то, как он уплетал в обе щеки.
- Умаялся, - произнесла она.
- Не-а, нисколько, - свежевыпеченный хлеб был неописуемо вкусен, для того, чтобы спечь его, мать вставала засветло и все утро стояла у печи.
- Что-то отец задерживается, опять наверно заработался, - матушка, как всегда, проявляла излишнее беспокойство, отец, бывало, задерживался в кузнеце, но не более получаса.
С улицы послышался шум, Салент выскочил со стола и бросился во двор. Народ бежал встречать Реборга, с ним были два сопровождающих, телега буквально ломилась от груза. Салент подбежал поближе, на телеге лежала одежда, ткани, украшения и еще много чего. Двое сопровождавших Реборга не были обычными мужиками-работягами, на латников они не походили, хотя, последних Саленту еще не довелось видеть.
Двое были в длиннополых плащах, под которыми виднелись легкие доспехи, за спинами у них висели гибкие клинки, за поясами боевые ножи. Похожие Салент видел на рисунках,

Вечером весь деревенский люд собрался в доме головы, навес, накрывавший весь внутренний двор, укрывал от дождя и снега. Скамьи расставили прямо во дворе вокруг разгоравшегося дворового костра. Люд расселся вокруг, Реборг, как и в прежние свои приезды, вышел в центр, чтобы начать свой рассказ. Он знал, что народ ждал его весь год, и старался ничего не пропустить.
- Значить так, тяжко стало в миру, дескать. Война, будь она трижды протащена между двух берез и отодрана розгами из можжевельника, разошлась по земле, словно мор ветровой, дескать. Уже и в наших землях появились нелюди зеленокожие, нечисть мертвенная, страхи подземные. Дескать, орды целые прут с юга, и откуда они, никому не знамо, даже Церковь не совладает с ними, значить.
- А что Халлан?! - кто-то из местных выкрикнул.
- Халлан, - ухмыльнулся Реборг, - нет больше трона халланского, остатками империи правит Регент от Церкви, дескать. А император погиб в битве, какой вот, не помню, запамятовал, значить. Звеняйте меня, люди добрые.
Охранники бездвижно сидели в стороне рядом с Головой, как две статуи-стража, что любили устанавливать на стенах соборов и дворцов. Даже их глаза, казалось, застыли в одном отрешенном взгляде. Люди внимательно слушали Реборга, он излагал все, что знал, слышал и видел, что шептал народ, что кричали глашатае.
- А народ-то уже поднимается, невмоготу, значить. Бароны, чтоб их всех на кол насадили, лютуют непомерно, обложили - не продохнуть, значить. Но все же, нелюди с нечистью страшнее баронов, вот, значить, и объединяется народ в вольные роты и когорты, ну прям как когда-то наемники. Да-а, много погибло их тогда, пади и не осталось их на землях, все тогда пошли, а кто не пошел, после украсил виселицы, значить.

Реборг рассказывал до самой темноты, деревенские слушали с завидным интересом. Рассказывал он в этот раз складно, научился наверно, голова даже заснуть не стремился, как прежде. Реборг говорил о том, как орды буквально испепеляли поселения и города, как нечисть поднималась среди ночи и наводила ужас на всех, как погосты сельские внезапно разрывались, и из земли вылезали мертвецы. Говорил о том, как Церковь сжигала на кострах десятки ересиархов и ведьм, чтобы остановить полчища мертвецов.
- А маги, маги что?
- Маги, значить, спрятались в своих крепостях и не желают помогать простым людям, мол, обычные смертные не достойны их помощи, вот так, значить.
Народ шептался, возмущался, кое-кто выкрикивал, что надо всех магов на костер, что это они накликали беду на земли. Но после того, как Реборг сказал, что орды появились и в Свободных Землях, вылезая из Лесного Предела, считавшегося непроходимым, оробели и зашептались. Такого страха, нагнал он на деревню этими словами.
- Так вот и получается, дескать, обходила беда стороной наши вольности, так и сюда ветер подул, - он присел на скамью и осмотрел собравшихся, народ шумел, решал, как жить будет дальше.
Ну а молодки все не отрывали глаз от застывших охранников, те же не отводили взгляда от ребятни, усевшейся на земле перед взрослыми. Дети не понимали, о чем взрослые спорят, только Салент не по годам нахмурился, словно старец, проживший век на земле.
Реборг тоже незаметно взглянул на Салента, сидевшего в раздумьях, словно мудрец какой-нибудь. А народ не утихал, уже чуть до драки не дошло.
- Тихо! - вставил свое слово Голова, - Тихо! Селяне!
Народ утих, расселся, Голова встал и вышел в центр.
- Я так скажу, коль беда стучит в ворота, надо встретить ее, как следует. Так, значит, будем обороняться, завтра же строим окружной частокол, Севлант, сможешь наковать оружия на всех?
- Смогу, конечно, - встал отец Салента, - Как же не смочь?
- Вот и порешим на этом, а сейчас всем отдыхать, завтра начнем.

На утро Голова снова собрал всех и обговорил, кому что делать. После Реборг выставил свою телегу и начал распродавать все, что было на ней. Девахи охали и ахали от украшений и платьев, мужики только смотрели на них и не могли понять, что же баб так завораживало в этих тряпках и безделушках. Ночью охранникам пришлось отбиваться от приходивших молодух, но ни одна из них не добилась взаимности, не понимая - чего это они так сторонились женщин. Но у охранников на то были свои причины, которые не поняли бы сторонние люди.
Ребятня бегала по улице с новокупленными игрушками, веселя окружающих. Лишь только Салент сидел на скамейке у своего дома и что-то стругал своим ножичком, подаренным отцом. Мать смотрела на него и не могла понять, почему ее сын так резко переменился, как будто ему сейчас не восемь лет, а тридцать или даже больше. И взгляд сына ее пугал - это был взгляд взрослого человека.
К Саленту подошел один из охранников, загородив собой утреннее солнце.
- Что это у тебя, малец? - тяжелым басом раздался его вопрос.
- Так, безделица, - Салент взглянул на него, под дорожным плащом была легкая броня из металлических пластин, длинный кинжал торчал за поясом.
- Понятно, тебя как звать, воин?
- Севлант.
- Меня, Ритгорд, рад знакомству с тобой, - охранник протянул руку для пожатия, Севлант не знал этого жеста, но последовал его примеру. Сильная рука воина обхватила ручонку ребенка в запястье и немного сдавила ее.
- Надеюсь, мне посчастливится повоевать с тобой на одной стороне, - после этих слов охранник развернулся и пошел в сторону другого охранника, стоявшего поодаль и все время наблюдавшего за ними.
Салент подошел к телеге, на которой почти ничего не осталось. Он заметил под большим куском ткани небольшой кинжал с маленькой в детскую ручонку рукояткой. Кинжал с виду ничем не примечался, но сын кузнеца сразу понял, что это была не простая сталь и даже не черный металл, что добывался в далеких шахтах Халистана.
- Что нравится? - Реборг нагнулся к мальчугану и улыбался.
- Ага!
- Бери, дарю, - Реборг вытащил кинжал и дал его мальчонке, у того глаза просто заполыхали. Севлант взял кинжал, и он как-то правильно лег в руку, как будто был сделан специально для него. Лицо у Севланта стало серьезным, он пару раз взмахнул кинжалом, крутанул в руке, подбросил и поймал. Для него это было обычным, но человек со стороны, увидев это, сказал бы, что никогда так не сделал бы, и что, если бы не видел, как это проделывал мальчуган, не поверил бы. Реборг наблюдал за игрой мальчонки с подаренным кинжалом и расплывался в улыбке. К нему подошли охранники.
- Он, - произнес другой.
- Да, смотри, что творит, - сказал Ритгорд.
- Помнит, это теперь у него в крови, плоть не имеет значения, она только ограничивает, - заключение Реборга не походило на прежние его фразы, и вел он себя как-то странно.
Севлант побежал домой, чтобы показать подарок маме. Он уже никого не замечал от радости. Он вбежал в дом, мать, как всегда, стояла у печи и что-то там готовила.
- Мама, мама! Погляди, что мне подарили! - Севлант вскинул клинок над головой.
Матушка развернулась, чтобы взглянуть, - Кто это тебе подарил это? - охнула она от волнения.
- Дядя Реборг, правда красивый!
- Сынок, рано тебе еще такой носить, порежешься еще.
- Мам! Я уже в лесу белок стреляю, и нож у меня есть, ну что ты меня считаешь меня маленьким?
- Ну ты еще маленький, ты всегда для меня будешь маленьким, - мать поцеловала сына и обняла его по-матерински.

Севлант сидел в своем тайном месте в лесу и рассматривал подарок, он не мог оторвать глаз. Восьмилетнего мальчика клинок завораживал своей красотой и необычностью, сын кузнеца видел много клинков, но такого ни разу. Больше всего ему нравилась изысканная вязь из каких-то символов по всему лезвию.
К вечеру Салент вернулся в деревню, Реборг с охранниками уехали, и деревня зажила прежней жизнью. Впрочем, не совсем: вокруг деревни началось строительство настоящей крепости из толстых сосновых бревен, пропитанных маслом, не позволявшем дереву гореть. Мужики принялись за дело не на шутку, отбросив остальные дела. Даже в этом тихом местечке люди в душе готовились к самому страшному, люди подсознательно ждали, что когда-нибудь у них появятся враги, и поэтому в каждом доме было запрятано дедовское оружие, несколько мешков с зерном и кое-что еще, что непременно бы понадобилось в тяжелое время.
Охотник Суврог обошел окрестности вокруг деревни в поисках следов, нашел только следы здоровенного кабана и нескольких медведей, больше ничего. Кузница не умолкала, Севланту надо было выковать оружия на всю деревню, мечи не проблема, а вот стрелы и болты для арбалетов нужны были в огромном количестве - кто знает, сколько придется обороняться.
Работы велись допоздна, лишь только с приходом темноты люди закончили и разошлись по домам, где их ждали жены и матери. Ночь была спокойной, как и все предыдущие, и последующие тридцать ночей, после этого пришло то, чего так ждали и готовились к этому. Вначале Суврог в окрестностях обнаружил следы зеленокожих - это были разведчики, через день началось.
Тревожный набат зазвенел на главной вышке, пробуждая деревню ото сна, солнце еще не успело взойти. Не успев проснуться, народ побежал на стены с оружием в руках, бабы потащили коробы со стрелами и болтами.
- В чем дело?! - закричал Голова, вбегая на башню.
- Нелюди! Много!
- Где!
- Там! - дозорный указал в сторону луга, вдалеке, там, где лес подступал к лугу, и где в лесу стояла избушка Селерии, полыхал пожар, освещая все вокруг и разгоняя ночной мрак.

Они ехали по лесной дороги, Салент не знал ее прежде, на пути никто не встречался. Орда как будто растворилась, или же это они не были видны для нее. Покинуть деревню не составляло особого труда, несколько замешкавшихся орков остались лежать на земле. Стражи, так было вернее называть охранников, не мешкали с ними. Салент ничего не говорил, погрузившись в себя. Куда они сейчас едут, ему было все равно. Его родной дом погиб, у него не осталось ничего. Месть убившим всех, смысл? Она только больше принесет боли и горечи. Цель, есть. Орду кто-то вел, преследуя какие-то свои цели, вот они-то теперь ему и нужны.
Реборг взглянул на мальчика, сидевшего на лошади и спрятавшего свое лицо внутри капюшона от походного плаща. Все так и есть, как и должно было быть.
Прошел второй день пути, им не встретилось ни одного путника, ни одна птица не пролетела над ними, Салент так и молчал, лес сменился степями, а после пустыней, за ней сменился на побережье. И все это было за сутки. Вдали показались башни какой-то крепости, не крепости, чего-то, походившего на крепость.
Лошади остановились, до крепости оставалось несколько верст. Салент даже и предположить не мог, что это было за место. Салент взглянул на своих сопровождающих, те не обращают на него ни какого внимания, сидят в седлах неподвижно и смотрят в сторону крепости. Морской бриз тихо обдувает походные плащи, чайки и поморники планируют в потоках воздуха, высматривая в потоках воздуха, высматривая в волнах плескающуюся рыбу. Но по какому-то умыслу идиллия побережья через сотню шагов преграждалась невидимой границей, после которой днем творился сущий ад!
Вся земля была выжжена под смертоносными лучами казалось бы дружелюбного солнца. Лучи, которые приносили тепло и нежили растения, здесь испепеляли все сущее, даже воздух стонал. Растений не было, даже земля была мертвой и выжженной. Это явно было чье-то творение.
- Если хочешь добраться до них, то тебе туда. Дальше твоя дорога для одного.
Салент слез с лошади и снял дорожный плащ, для пешей прогулки он слишком велик.
- Клинок ты должен оставить, для него там не место.
Салент пошел вперед с тем, с чем встретил Реборга накануне, подарок пришлось оставить. Салент сделал десяток шагов и обернулся, позади никого не было, лишь только бескрайнее море и берег, уходивший за горизонт.
Как оказалось, крепость не была так уж и близко, как казалось по началу, Салент дойти смог только к вечеру. Все время его как будто что-то оберегало от ужасных лучей, он шел непринужденно, лишь только земной пепел хрустел под ножками.
Все же, он оказался не один у запертых ворот в крепость. Рядом с ним стояли такие же дети как и он, но каждый из них был индивидуален. Во-первых, по одежде было видно, что все они принадлежали разным сословиям, один из них был одет, как принц. Во-вторых, они отличались и внешне: смуглые, бледные, с узкими глазами, один был выше остальных, и его уши были остроконечными. Кто-то сидел под воротами уже несколько дней, укрываясь одеждой от солнца.
Салент сел на землю в стороне от остальных, ему нечем накрываться от лучей, что ж, он не изнежен. Ему нет дела до остальных, они для него никто, тела, не более, откуда это мышление, Салент пока не знал, пока. В будущем он узнает все, обязательно, разберется во всем, а дальше, пускай бегут те, кто станет на его пути, если убегут.
- Эй ты! Я тебе говорю, отребье! - наглый паренек, явно из благородной семьи, стоял в окружении двух подхалимов, иначе и не назовешь. Обычная ситуация, такие пижоны не могут обходиться без прислужников, - Ты что, оглох?
Выскочка, избалованный ребенок, возомнивший себя центром вселенной. Есть только один способ разубедить его в этом: молниеносный и точный удар в подбородок заставил аристократа взлететь, а потом стремительно приземлиться лицом в грязь. Прислужники, чего следовало ожидать, бросились на обидчика, увернувшись, Салент без особого труда вырубил их ненадолго.
Первая победа в кулачном бою, не такая уж трудная. Салент показал себя и сразу же приобрел врагов. Больше никто не посмел бросить оскорбительный плевок в его сторону. Салент присел в отдалении от остальных и погрузился в бескрайние глубины сознания. Солнце садилось, прибрежный бриз сменил безжалостный праймовый ветер пустыни. Остальные, сбившись в маленькие группы или же в одиночку начали укладываться спать на голой изможденной дневным солнцем земле.
Ночь выдалась холодной. Погода менялась на, казалось бы, немыслимую для времени года: посреди лета внезапно мог пойти снег, а зимой вдруг начаться невыносимая жара, иногда бывало, что одновременно сталкивались два потока, и тогда снежная пурга смешивалась с жарким смерчем. Зрелище неописуемое, но на него следует смотреть со стороны, держась в значительном отдалении. Частенько из ниоткуда поднимался столб вихря, разгуливавший по округе, и так же внезапно исчезавший.
Ночь - одновременно проклятие и благословение для этой земли, прошла, солнце всходило, прогоняя ночной мрак и начиная прогревать промерзшую за ночь землю. Первые лучи сразу же принесли благодатное тепло, но через пару часов они станут губительными и испепеляющими. Солнце будет буквально выжигать землю, та потрескается, находиться под прямыми лучами все равно, что медленно гореть на костре, распаленным Служителями. Кожа, попавшая под воздействие лучей, за считанные минуты покрывалась волдырями. Все же, это была чья-то забава создать подобное в этих землях, ведь солнце для всего мира одно, и лишь только здесь оно губит своими лучами вместо того, чтобы дарить тепло и ласкать нежившиеся под ним растения.

Ворота заскрипели, приоткрывшись немного, чтобы в них можно было пройти, никто не вышел. Холод внутреннего пространства вырвался наружу, внутри было темно, и разобрать что-то было невозможно. Все вошли внутрь, Салент вошел только тогда, когда засыпал могилу песком и установил на ней камень, валявшийся в десяти шагах под стеной.
Ворота закрылись, назад пути больше не было.

Часть 2.

Резкий яркий свет ослепил, прорезав впереди кромешную темноту. Внутренние ворота, отделявшие пространство под башенной аркой, открывались медленно, в них чувствовалась скрытая прочность и тяжесть. Их внешняя хрупкость была обманчива, что конечно же делала их создателю почтение и должное уважение. Вошедшим открылось внутреннее пространство за стенами крепости, стоит заметить, что большим оно не было. За воротами детей встретил человек в широкой потрепанной накидке, скрывавшей его. Он вел детей по защищенной от солнца навесом аллеи, излишеств внутри двора не было, слева размещалась площадка явно для тренировок с оружием, справа. Два человека в набедренных повязках были привязаны цепями к толстым столбам, они сидели в необычных позах, прямо под солнцем, когда то находится в зените. Они должны были изжариться под ним, но спокойно сидели, опустив головы, вокруг них все выгорело, и даже столб обуглился, на них же не было даже банального загара.
- Где это мы? - невольно вырвалось у Салента.
- Ты чудной, что тогда тут делаешь, в школе мечей? - усмехнулся пижон.

Больше Салент остальных не видел, их развели после аллеи по разным дверям.
Салент стоял в центре освещенного круга, вокруг которого царила темнота. Это был какой-то зал, но разобрать его очертания и тем более увидеть дальние стены ему не удавалось, как он не старался. И так непроглядная темнота как бы специально сгущалась при попытке всмотреться в нее и что-нибудь увидеть. Он не мог ничего увидеть, но он чувствовал, всем нутром, каждой клеткой своего детского тела, он не знал почему, и это прибавляло вопросы, накопившиеся у него за этот месяц. Он чувствовал, трое, ростом со взрослых мужчин, но как-то странно дышавшие, их сердца бились слишком медленно для людей. Без оружия, брони тоже не было - при шагах характерного звона не было. Они приближались из глубины зала.
- Как твое имя? - стрекочущий голос, слова немного искаженно звучат, но все же понятны.
- Русберг, - "почему я сказал именно это имя?", - Кто вы?
- Вопрос невместен! - второй голос, гулкий, словно гром раскатился по небу, - Брат, не стоит прибегать к речи, это не достойно нас.
"Говори мыслью" - словно эхо от сотни раскатов грома раздалось в голове Русберга-Салента, сокрушаясь многократными повторениями и сметая любую попытку к сопротивлению, - "Твои вопросы сейчас невместны, ты пришел к нам учиться?"
- Чему вы можете меня научить?
"Он дерзок, Брат, что ж, похоже он появился тут не по своей воле. Я взгляну на него".
"Я не против, только не усердствуй".
"О да, но все же, слишком много перед ним вопросов, и еще больше преград внутри него".
"Ты не заметил главное".
"Что же?"
"Взгляни на него получше".
"МРАК! Он помечен! Это нам не повредит? Мы не должны вмешиваться"!
"Да, он помечен темной сущностью этого мира, но вы же знаете, что таких сейчас много рождается. Нам он не опасен, это всего лишь метка его судьбы. Не больше, не меньше".
"Ты, Русберг, в закрытом храме, мы Наставники, мы обучаем тому, что тебе под силу знать".
"Ты хочешь обучаться? Мы должны задать тебе этот вопрос, ты еще не сделал выбор, твое решение".
- Да.

Небольшая комнатушка в три шага в ширину и четыре в длину была похожа на погребок: стены грубые, вместо окна прорезь в стене на уровне человеческого роста. На лежаке, накрытом настилом из тростника. На лежаке спал юноша лет семнадцати, сон его не был мужчина в тяжелой рясе, взглядом он словно пронзал юношу.
- Опять твои сны?.. Нам пора.
Они шли по узкому, не приспособленному для людей проходу, стены сводились, проход вел куда-то вниз. Факелов не было, как это было бы в каком-нибудь баронском замке, лишь только слизняки на стенах источали слабое мерцание. Они шли долго, коридор казался бесконечным. Наконец они вышли из коридора, оказавшись в огромной пещере. Но все же, пещера ли это была - непроглядная тьма царила тут, и даже принесенный свет не смог бы прогнать властительницу подземелий. Старший указал юноше жестом, что уходит и скрылся в проходе. Каких размеров было пространство, узнать казалось было невозможным, даже пресловутых слизняков тут не было.
Юноша закрыл глаза - здесь они ему были не нужны, и застыл словно монолит, стоявший тут с момента сотворения всего сущего. Так продолжалось некоторое время, после чего он, словно молния, сорвался с места и устремился вперед. Сотни свистов от пролетевших стрел и звон от ударов о стены разогнали мертвую тишину. Юноша подпрыгивал и взлетал вверх в немыслимых изгибах, уклоняясь от невидимых ловушек. А вокруг все рушилось, из мрака разносились эхом звуки падающих глыб, ломающихся копий. Он оказался у проема в стене и вошел в него, через несколько шагов начался лабиринт. Юноша бежал в полной темноте внутри огромного лабиринта, напичканного бесчисленными ловушками: обрушивающиеся потолки и полы, сдвигающиеся стены, щипы, скорпионы, плотоядные растения и насекомые, существа уродливые и не менее кровожадные . Лабиринт петлял, разрастался в тысячи ходов, похожих на бесконечные норы гигантских червей, внезапно врывающиеся в огромные пустоты. И всюду безгранично правила темнота.
Впереди был выход из лабиринта - это юноша чувствовал. Он размерено пошел к выходу. яркий после темноты свет ударил со всех сторон. Юноша невольно заслонил рукой закрытые глаза. Постепенно привыкнув к свету, он открыл их и осмотрелся. Высокое подземелье, древнее, колонны держали своды, пара колонн обрушилась и лежала в виде обломков. Вокруг валялись останки оружия, ржавые и гнилые, некогда грозное оружие превратилось в труху. Юноша ощущал присутствие - гигантский паук и исполинский скорпион. Но и стоявшие у дальнего выхода статуи не внушали спокойствия.
Что ж, вперед. он подобрал лежавшие на камне обломки боевого копья и клинка. Исполинский скорпион прятался за лежащей колонной, почуяв добычу, он вышел из укрытия. Огромные клешни методично стучали, буркала елозили внутри панциря, угрожающий хвост вознес ядовитое жало. Первый удар - жало стремительно пронеслось рядом, юноша в последний миг сумел ускользнуть от него; жало ударило в камень. Следующий удар - клешня сомкнулась в попытке ухватить ноги, юноша подпрыгнул и уже в воздухе отбил хвост. В следующий момент он отпрыгнул от стены - сразу же жало ударило в то же самое место. Скорпион бил молниеносно и сильно, но все же это было неразумное существо, ведомое обычным голодом. Юноша уловил момент и, проскользнув перед угрожающе близко смыкавшимися клешнями, вонзил кусок клинка прямо в буркало скорпиона - стрекот, брызги жижи, и скорпион рухнул в конвульсиях. Юноша подошел к раскинувшемуся некогда смертоносному хвосту и одним взмахом остатка копья отрубил ядовитое жало, после взял его и привязал к обрубку древка.
Он огляделся, вокруг лежали останки менее удачливых предшественников. А паук свил целое гнездо прямо в центре пещеры. Десятки рыщущих буркал постоянно выискивали вокруг. Юноша встал за колонной, отделявшей его от паука, и вновь закрыл глаза. Он постоял так около минуты, после чего улыбнулся, и в улыбки его проскользнуло то, что пугает доблестных вояк, стоящих у городских ворот при виде наемника из чуждой земли. Паук пускал пучок за пучком, пытаясь попасть в мечущуюся жертву. "Муха" никак не хотела попасться в липкую паутину. Юноша отскакивал в самый последний момент, и на лице его уже проступали морщины от переутомления - паук не давал передохнуть. Стремительный прыжок, отскок от лежащей колонны, отскок от другой, кульбит. древко с привязанным жалом скорпиона пробило прочный панцирь, и яд моментально парализовал паука.
Юноша спрыгнул с паука и пошел к выходу, но. не зря чутье говорило, что это не простые статуи - шесть каменных големов, отряжавших различных существ, двинулись на юношу. В руках они держали тяжеленные топоры, которые не способен поднять ни один человек. Ближайший голем взмахнул - громоздкость и неповоротливость каменных истуканов была обманчивой, их создатель не пожалел сил и вложил в них достаточно проворности и резкости. Юноша еле уворачивался и отпрыгивал от веера ударов, искры высекались, и

Утром за ним пришли Старшие, вместе они пошли на площадь солнца и на площадь солнца и луны, где ему предстояло еще одно испытание.
На площадке, не закрытой от солнца стояли два обгоревших столба из камня. Все вокруг было выжжено. Солнце не успело еще взойти, и поэтому тут можно было находиться. Русберг подошел к столбу и снял с себя все одеяние, Старшие постелили подстил, на который он уселся. Его руки приковали прикрепленными цепями к столбам. И ушли.
Русберг принял позу спящего воина и ушел в себя. ему оставалось совсем немного, чтобы разобраться: кто же он. Солнце взошло, и земля задымилась. Начинался ад, температура стремительно возрастала, а земля все сильнее и сильнее дымилась, наконец пошли первые трещины, поверхность стала окутываться пламенем. Через два часа все вокруг объялось пламенем, даже воздух накалился и стонал словно тысяча живых существ молило о пощаде. Солнце подступало к зениту, цепи расплавились и остатки металла горели на гнетущейся земле. Русберг сидел не подвижно, и словно солнце не касалось его. В полдень столб раскалился и выгорал подобно свече. Горело все сущее, это было полымя, сущий ад, что так искусно описывали понтифики Церкви Истинной Веры.
Солнце скрывалось на Закате, и все вокруг утихало, наступало упокоение. Пламя угасало, земля переставала гореть. Русберг за все это время не пошевелился, казалось, жизнь покинула его тело. Но на коже не было ни единого волдыря или ожога, даже банального покраснения.
Недолгое затишье заканчивалось. Подходила ночь, а вместе с ней и холод, смертный, наступало второе воплощение ада. Обратная сторона, но и не менее ужасающая. С каждой минутой становилось все холоднее и холоднее, земля начинала промерзать. Постепенно появлялся иней. И в один момент все стало покрываться ледяной коркой. Русберг был неподвижнее статуи в тронном зале императора, его ничто окружающее не затрагивало сейчас. Корка льда подобралась близко и через некоторое время в мгновение покрыла его всего. Через час везде царил смертный холод, и толстая ледяная корка покрывала буквально все. Земля промерзла глубоко внутрь. Ледяное царство.
Старшие утром, пока солнце не взошло, вышли на площадь и подошли к покрытому льдом Русбергу. Они молча смотрели на кусок льда, внезапно Русберг открыл глаза. Корка льда потрескалась и осыпалась. Русберг встал и последовал за Старшими.

***

.Он стоял посреди кольцевой комнаты в десять шагов радиусом. Стены каменные и не имели ни единого окна, потолок - стены уходили куда-то в высь и пропадали в пустоте. В руках Русберга были два темных клинка, вновь он бездумно идет в бой, чужая война, на которой он - марионетка, как не прискорбно, но это нужно было признать. вокруг из пустоты появились десять фантомов, одни похожи на людей, другие - один их вид внушал неподдельный страх. один из фантомов сделал шаг и атаковал Русберга. Клинок отразил удар призрачного меча. Следующий удар, выпад, отскок, и второй клинок пронзил фантома, превращая его в прах.
Остальные фантомы разом набросились на него, смертоносный смерч клинков погладил внутри себя Русберга и отражал атаки фантомов, наступая на них. Удары сыпались один за другим и с легкостью отбивались. Защита Русберга была непробиваема. Первые два фантома рассыпались прахом по полу, еще два, следующие. Наконец, смерч остановился. Русберг остался один, на его лице проступил пот. Куда теперь?
Но стены растворились, и Русберг оказался окруженным несметным полчищем разномастного войска, скрывавшегося где-то за горизонтом. Люди, орки, гоблины, минотавры, еще какие-то существа, описание их бы заняло десяток лет у какого-нибудь монастырного летописца.
И вся эта масса разом двинулась на Русберга. Воздух застонал от прорезающих его клинков, кровь окутала смерч вращающихся клинков. А масса все валила и валила, не останавливаясь. Вдруг все замерло, словно время остановилось, земля и небо прокричали миллионами голосов, будто скорлупа мира треснула, и невообразимо мощный поток грубой силы стер все вокруг, разрушил саму сущность мира.

***

Русберг вскочил с лежака. Все его тело покрылось ледяным потом. "Опять".

- Что там, доблестный Ош-Тарорг? - мощные клыки проступали наружу, зеленая кожа лица была украшена рисунками.
- Славная пирушка намечается, - грозный орк с огромным топором улыбнулся в предвкушении знатного боя, достойного былой славы его предков.
Он был сыном своего народа, он смог объединить некогда враждовавшие племена сородичей, он повел их на ненавистных хумов, его сородичи прошагали неисчислимые шаги, победили тысячи и тысячи мерзких хумов, выжгли десятки городов, разрушили их столицы, спалили сотни деревень.
Теперь они - триста с небольшим доблестных сынов и дочерей своего народа, стояли перед столицей некогда великой империи. Орки уже были здесь, и тогда их было гораздо больше, да и ненавистных хумов не то, что сейчас.
Лагерь орков раскинулся у выхода из Драконьих Нор, в столице собрались остатки войск со всех земель, порядка пяти легионов. Разношерстная кучка, и возглавлял ее регент Сиварий - ранее советник императора.
- Выдвигаются, - рычал орк со шрамом по всему лицу - след хумонского меча.
- Ну зададим им! - предвкушение отменной битвы разжигало в орке огонь войны.
Застучали тяжелые барабаны, загудели огромные горны из рогов скалистых Гуренов. Песня Войны Орков вновь разнеслась по полям Халлана, вновь орки шли в бой под стенами Осхольдграда. Они шли на строгие порядки ненавистных хумов, так любящих сражаться массой в то время, как орки выходят по рознь против врага, бьются один на один. Когорты легионов стояли плотно, позади копейщиков легкие лучники по команде выпускали сотни стрел навстречу бегущим оркам. Орки не замечали падающих соплеменников, да и не достойно орка помочь раненному собрату. До первых шеренг оставалось полсотни шагов, когорты разом сомкнулись и выставили копья, из-за первых шеренг полетели острые пилумы и тяжелые железные болты, пущенные из увесистых осадных арбалетов.
- УгааРааа! - разносилось по полю, глаза орков налились кровью от ярости. Теперь каждый из них не остановится, пока не истребит всех врагов или же не упадет от смертельного удара.
Ош-Тарорг был впереди всех, несколько стрел торчало из него, тяжелая броня звенела на бегу. Два грозных меча в руках поблескивали в лучах солнца, рядом бежали братья, Ош-Тарен с огромным топором и Ош-Киган с крошащим молотом, стрелы хумов свистели навстречу. Дротики отскакивали и крошились, встретившись с оружием, но болты пробивали броню. Первые орки ворвались в шеренги, на время нарушив их строгий порядок, за ними следующие, свирепые оскалы внушали страх, их тяжелые топоры и секиры крошили щиты, молоты раскалывали тяжелые доспехи, мечи косили, словно косы крестьян утреннюю траву.
Но как бы они не сражались, все же хумов было на одного орка почти двадцать. Орки падали.
Три брата плечом к плечу прорубали себе путь внутри центральной когорты, их броня обагрилась кровью, их руки были красными, и вокруг лежали десятки тел ненавистных хумов, и еще сотни они оставят здесь, перед великим народом.

- Правая когорта мечников шестой сотни, - холодно произнес барон Хувальд, ныне командующий имперским войском.
- Правая когорта, товьсь! Левый фланг, бастардным ударом! Вперед! - громогласно с внутренним удовлетворением прокричал Гласящий - громко кричал приказы на поле брани.
Ровная когорта разом двинулась к правому флангу туда, где зеленокожие разгромили оборону и вошли со стороны.
- Я думаю, можно довершать действие. - цинично и хладнокровно произнес барон Хувальд, наблюдая, как тяжелые бастардники оттесняли остатки зеленокожих обратно к ущелью.
- Вы правы, герольд, прикажите трубить победу?
- Да, и отправьте в догонку кавалерию, чтобы добила остатки этих нелюдий. Да, вот еще, прикажите принести мне их головы, на трофеи, - барон ухмыльнулся и повернул своего жеребца к городским воротам, за ним последовали приближенные и личная охрана.

- Уратагорра! - проревел Ош-Тагорг, десять болтов вонзилось в его грудь, он упал на колено, на его лице была ярость загнанного зверя, вокруг окружали хумы. Его братья и сестры лежали среди сотен тел ненавистных хумов.

К поверженному зеленокожему подошел закованный в стальную броню мечник с тяжелым бастардом наперевес. Орк свирепо глядел своему врагу в глаза, но силы покидали его. Мечник занес бастард - один мощный удар покончил со всем.